Приехав в Димитровград молодой девушкой, я не сразу полюбила этот город, утопающий в лесах; город, где невообразимое количество творческих, да и просто хороших людей. Я заставляла себя не привыкать к нему, не привязываться к местам и людям, рвалась прочь… Хотя дивная природа — разнообразнейшая флора и фауна, наши прогулки по лесам и сплавы на байдарках по реке Черемшан, путешествия по области и бесчисленные посещения музеев и художественных галерей, театров и концертных залов, удачное расположение Димитровграда вблизи Казани, Самары, Тольятти, Ульяновска должны были доказать сто раз, что это он — мой город-сказка, город-мечта.
Димитровград — удивительный. Он живёт по каким-то своим законам: пока пребываешь в социально-бытовом цикле (дом — работа — общественные обязанности и т. д.) — он позволяет тебе существовать в этих рамках человека обыкновенного, но стоит прервать рутину, остановиться и прислушаться к миру — он, этот город, разворачивает свои лепестки один за другим, так что, чтобы описать хотя бы половину чудес, надо написать толстый роман, а не эссе для проекта. Из тысячи идей оставляю одну и расскажу о месте, наполняющем меня изо дня в день вдохновением, удивляющем, хоть и знакомом небольшому кругу.
Сам наш город довольно многоводен: и образовался он вокруг казённого винокуренного завода на реке Мелекесске, и славится своими старинными прудами — Верхним, Средним (или Марковым), Нижним, есть в нём Зелёное и Золотое лесные озёра, о которых пишут, на них проходят городские праздники, реализуются арт-проекты, их любят фотографировать гости и жители Димитровграда.
Мой пруд на улице Масленникова — небольшой, познакомились мы с ним лет десять назад, переехав в новый для себя квартал. Гуляя рано утром с собакой, я вышла к пруду, обрамлённому частухой, дербенником и рогозом; гладь пруда сияла свежим розовым светом, отражая рассветное солнце. Это было так красиво! День за днём, сезон за сезоном ходила я к своему «озеру» — иногда оно разливалось, перекрывая дорогу на соседние улицы с рядами коттеджей, иногда замерзало и в бесснежные декабри казалось тёмной бездной, куда не рискнула бы ступить, несмотря на явную толщину льда. В мае я приходила слушать ом-медитацию крохотных лягушек-жерлянок и соловьёв, в июне просила Водяного присмотреть за погодой в наши недельные каникулы в лесу, на волшебной поляне, куда собирались друзья из разных городов России, чтобы насладиться тишиной и красотой природы, вдохновиться и весь год писать картины, стихи, песни, — и Водяной слушал мои заговоры и помогал, придерживал дожди… В июле — августе я наблюдала за птенцами диких уток, пыталась поймать в объектив камеры ондатру, однажды замеченную нами с сыном.
Не стало моей собаки; в последний её час на Земле мы с мужем привезли её к пруду, и она походила по воде, по которой так любила бегать прежде. Измученная болезнью, моя Туся тем не менее как будто узнала место и порадовалась ему… Теперь у меня другая собака, и снова встречаю рассветы на пруду, наблюдаю, как набухают почки на ветвях облепихи и аронии, распускаются цветы, превращающиеся в плоды. Радуюсь суматохе, поднимаемой собакой, кормлю уток и утят, смотрю на зимний Орион. Этой весной на кряжистой ветле поселилась цапля. Иногда она вышагивает по периметру пруда, оглядывая свои владения, иногда поспешно отходит в тень дерева и сливается с тростником, хотя, вроде, стараюсь не упустить её из поля зрения, но безнадёжно теряю красивую птицу… А недавно, возвращаясь с вынужденно долгой прогулки, внезапно вышла к нашему пруду и поразилась обилию белоснежных птиц! Нет, не красавцы-лебеди нанесли царственный визит — гуси радовались свободе и чистой воде, а солнце просвечивало насквозь их раскинутые крылья, делая их сказочно-прозрачными…
Лето 2022 года выдалось жарким и засушливым. В гости должны были приехать мои студенты — сын с подругой. Мне хотелось бы украсить их спальню цветами — но, увы! Выгорели все цветы, даже мальвы не выдержали зноя. И вдруг вспоминаю о водяных травах пруда… Нарезала немного тут, немного там — и свежий запах водяного разнотравья наполнил комнату.
Снова осень, и гладь пруда уже не золотится пыльцой ив и вётел, подросли и оперились крохотные утята, подобрал края пруд, и можно посуху перебегать с улицы на улицу, что и делает моя юная подружка Нигар, обожающая мою собаку Лушу и посиделки за рисованием у нас дома. Скоро зима скроет мой пруд и его маленький подводный мир, уснёт мой Водяной, синие звёзды засверкают над испещрённой тропинками снежной равниной. И придут новые сказки и стихи, и снова мы будем пить чай с Нигар, а потом пойдём с собакой провожать её. И придёт весна, и раскинутся по воде звёздные сеточки лягушачьей икры, а сквозь громогласные хоры лягушек будут прорываться трели малиновок и соловьёв. Старая избушка в пене цветочного кружева вишенника осядет ещё глубже и ещё гуще покроется мхом. Петь — петухам, расцветать поочерёдно льнянке и одуванчикам, пастушьей сумке и дикой мальве, а я приду петь-наговаривать древний заговор от дождя на недельные каникулы в лесу на волшебной поляне.
Водяные травы
Рогоз и дербенник, частуха и хмель — забавный набор для букета!
Но выцвела прочих цветов акварель в объятьях пылающих лета.
Чтоб срезать их сочные стебли луной — прозрачной и тонкой живинкой*,
Я встала пораньше, собака со мной — бежит, подметая тропинку.
Мы вышли навстречу прохладной заре, по мокрым муравам к водице,
Рассветом любуюсь в росы янтаре, собаке — скорей бы напиться!
Не плачет плакун**, сам ложится в ладонь, лиловый, душистый и ломкий,
А листья рогоза грозятся: не тронь! — обманчиво-острою кромкой.
(Но листьев мечи я уверенно в крест Бригитты святой заплетала***,
И жмурилось солнце, смягчался норд-вест, весны возвещая начало.)
Частухи воздушный невзрачен наряд — обитель стрекоз легкокрылых,
И тайные соки в растенье струят, целительной полнятся силой.
И хмеля душистого Панову плеть срываю, себя коронуя,
Свой странный и дикий болотный букет в квартиру несу городскую.
* Живое, творческое начало.
**Дербенник вязолистный в народе назывался плакун-травой.
***Кельтский праздник Имболк с 1 на 2 февраля, крест богини Бригитты плетётся 1 февраля.