И в школе, и — стыдно сказать! — в университете Островский виделся мне почтенным, но устаревшим вместе с самоварами и смазными сапогами автором. Чем-то вроде бронзового (или чугунного?) памятника возле Малого театра. Но в 1973 году мне пришлось вести уроки в 10-х классах, а если тебе неинтересно, не будет интересно и твоим ученикам. Я стал перечитывать Островского и стал читать о нём. Книга Владимира Яковлевича Лакшина в серии «Жизнь в искусстве» показала мне живого писателя, а перечитыванье пьес — необычайно сложного современного автора. Чего стоит Карандышев, этот вполне «достоевский» герой! А Глумов из «На всякого мудреца…»! И спектакли театра Маяковского, потрясающий «Бенефис» Любимова, «Мудрец» в театре Вахтангова… — я убеждён, что Островского мы ещё будем открывать для себя, ещё будут его ставить (мы с моими учениками ходили в «Современник» на «Грозу» Хаматовой, на «Грозу» Яновской в ТЮЗ) — об этих спектаклях, а значит, об авторе пьес ещё стоит говорить.

Дорогие читатели библиотеки имени Некрасова, я всех приветствую в связи с годом Островского, с его юбилеем, 200-летием. Это, мне кажется, величайший драматург, писавший на русском языке. Из всех, кто писал на русском языке пьесы, мне кажется, Островский — это самый значительный гений, великий талант и мастер. Его пьесы невероятные по проникновению в суть русского человека, русского общества. И не только русского. Это, конечно, касается вообще человеческой натуры, человеческой сути. Он невероятно продвинул театр и продолжает продвигать. Потому что самые замечательные, неожиданные, авангардные порой спектакли делаются по его великим пьесам. Пьесы эти удивительны, потому что они невероятно точно попадают в суть времени, всегда, и каждое время может быть отражено в пьесах Островского. Буквально каждое. Это вопрос чутья и таланта режиссёра и театров, которые это ставят, — уметь это перевести на язык, ритмы и формы времени, в котором спектакль делается. Он своей драматургией даёт повод отразить любую современную проблему. Любая наисовременнейшая, наиострейшая, актуальнейшая проблема нашей современной жизни может быть отражена в драматургии Островского, настолько он на, я думаю, столетия и, может быть, тысячелетия увидел всё вперёд в сути вообще человеческого общества, человеческой натуры и взаимоотношений между людьми.

Поэтому он всегдашний драматург и вездешний, так скажем. Его драматургия актуальна, и попадает не только в русскую жизнь, но и вообще в человеческую жизнь.

Я учусь у него, я восхищаюсь им. Мы много в театре над ним работали и продолжаем работать, я провожу через него обязательно студентов театральных вузов. Я считаю, что русский актёр обязательно должен пройти через пьесы, через роли Островского. Это огромные подарки — его роли. Это огромные подарки актёрам. Его пьесы — это огромные подарки режиссёрам, возможности. Это огромные подарки зрителям. Конечно, его прежде всего надо смотреть в театре. Ну, конечно, желательно его читать. Но не знаю, рассказываю вам про себя, исходя из моей жизни. Может, я такой медленно соображающий, но я его стал постигать, и понимать, и ощущать, ну, так скажем, во второй половине своей жизни, несмотря на то, что я его сдавал, в институте, отвечал на какие-то вопросы, тянул билеты с его именем, с его пьесами. Но это мало что изменило тогда в моей жизни. А вот потом я увидел несколько спектаклей, прежде всего, поставленных Петром Наумовичем Фоменко. И вот это меня перевернуло. Вот стоит посмотреть один какой-то живой, настоящий, сильный спектакль по Островскому, и тогда ваше ощущение от Островского очень освежится, я думаю. Потому что бытует, конечно, мнение среди многих, что ну это такой драматург старины. Нет, это ошибочно, это заблуждение. Это абсолютно современный драматург, который, как Шекспир, вбирает в себя ритмы нашего времени. Одежды могут поменяться. Можно Островского играть в современной одежде, совершенно это возможно, а он не перестаёт при этом быть Островским, если понять и уловить его суть. Вот я вам желаю постичь, почувствовать его полное, точнейшее отношение к вашей собственной жизни. Это про вас он пишет, не про каких-то давно живших людей, а про вас, мои дорогие. Про вас, именно. Про вас, про нас, про нашу жизнь, а не про их жизнь, которая была когда-то в его времена. Нет-нет-нет. Вот всем желаю это ощутить и насладиться этим великим русским гением.

Ещё хочу сказать очень важную вещь. Островский — драматург, который восстанавливает очень важные установки в человеческой нравственности. Это добрый драматург, который проповедует, исповедует добро, сострадание, достоинство, честность. И не любит, ненавидит и воюет против всего противоположного. Против скаредности, рабства, лжи. Он, что называется, воюет за традиционные высокие духовные ценности. За человеколюбие, за гуманизм. Это гуманный драматург. Сейчас, в наше время, когда очень нарушены все устои, мне кажется, очень важно его играть, читать, ходить на него смотреть, потому что он восстанавливает все, так сказать, важнейшие устои в нравственности и морали русского человека. Здесь есть какие-то важнейшие, неколебимые для него, для Островского, ценности, прежде всего сам человек как мерило всех высот, ценностей, как самая высокая ценность. Его личность, его жизнь, его свобода, его достоинство, его честь. Вот это для Островского самые высокие вершины нравственности, морали, которые вообще должны руководить человеком. Вот это мне кажется очень важным. Почему он, мне кажется, важнейший драматург? Он восстанавливает какую-то внутреннюю человеческую гармонию. Это очень важно в наше время.

Одному из самых сильных театральных впечатлений в жизни ровно 60 лет. Это была постановка 1973 года легендарным режиссёром Аркадием Кацом в Рижском театре русской драмы (теперь он носит имя Михаила Чехова) «На всякого мудреца довольно простоты». На голой сцене, где декорации заменял балет стульев, в бешеном темпе разыгрывалась интрига пьесы, ставшей во всём каноне Островского моей любимой.

Жемчужина дочеховского русского театра, «Мудрец» не построен, а устроен так хитроумно, что универсальный сюжет с крутыми виражами выпрыгивает на зрителя, причём любого. За границей это самая популярная пьеса Островского. Но в то же время этот драматический шедевр глубоко укоренён в отечественном контексте. Глумов — наследник и пародия на Онегина с Печориным. Остальные пришли из «Ревизора». А в целом пьеса, вышедшая через шесть лет после романа Тургенева, — реванш Отцов за атаку Детей.

Островский успешно и легко разрешил задачу, с которой не справилось подавляющее большинство его современников, — писать для всех. Лев Толстой десятилетиями пытался сделать так, чтобы его могли читать представители не только образованной публики, но и непривилегированных слоёв общества. Несмотря на огромные усилия, Толстому это так и не удалось. Островский решил эту задачу в самой первой своей пьесе и повторил свой успех ещё несколько десятков раз. Как и любой драматург своего времени, он должен был писать для подчас неграмотных посетителей театров; как и любой автор толстых литературных журналов — для просвещённого читателя. На постановке любой из многочисленных пьес Островского разрешалось фундаментальное противоречие русской культуры 19-го века, да и более поздних эпох, — разрыв между вестернизированными элитами и необразованными низами.

Дорогие некрасовцы! Сотрудники библиотеки и читатели!

Кто, как не вы, должны чувствовать, что такое юбилей Островского, ведь всего два года назад, даже меньше, 1,5 года, вы отмечали юбилей того великого русского поэта, чьё имя носит библиотека.

Это действительно великое время в русской культуре и прежде всего литературе, когда подряд, почти каждый год, рождались большие писатели. После Пушкина, Лермонтова, Гоголя, дальше: в 1817 — А. К. Толстой и Сухово-Кобылин, в 1818 — Тургенев, в 1820 — Фет, 1821 — Достоевский и Некрасов и, писатель меньшего масштаба, но тоже значительный, Писемский, 1822 — А. Григорьев, 1823 — Островский. Через несколько лет отметим 200 лет Салтыкову-Щедрину, а там, глядишь, и доживём до 2028 г., когда будем праздновать юбилей Л. Н. Толстого. Вот в какой череде великих и талантливых поэтов и прозаиков родился Островский. Занять своё место в такой череде — это очень почётно и трудно. При этом абсолютно своеобразное место. Даже А. К. Толстой, даже Тургенев, даже Салтыков-Щедрин, и даже Л. Н. Толстой, обращавшиеся к драматургии, с большим или меньшим успехом, в этой области — в сфере театра — не оставили такой след, как Александр Николаевич Островский.

Он для нас ровно то, что для Англии — Шекспир, может быть в большей степени или примерно то же, что для Франции — Мольер, и для Италии — Гольдони. А если учесть, что он был и организатором театрального дела, писал теоретические статьи, занимался переводами пьес, писал пьесы в соавторстве, то можно уверенно сказать, что он — создатель русского репертуара. У Пастернака есть такая строчка, обращённая к актрисе Зуевой: «Для вас писал старух Островский». Так в том-то всё и дело, что он писал старух, в том числе и для Зуевой, но не только и не столько для неё (потому что её тогда ещё на свете не было), но он писал свои пьесы для актрис молодых, совсем молоденьких, для актрис среднего возраста, и для старух тоже. Для актрис с драматическим даром, трагическим, комедийным. И для актёров-мужчин, конечно. Он в своё время создал одно-два-три поколения актёров своими текстами, своими театральными ходами, чрезвычайно разнообразными, не повторяющими приём одной пьесы в другой, разнообразием сюжетов и ситуаций. Мы часто говорим «поэт Замоскворечья», и это правильно, но отнюдь не только Замоскворечья. А куда вы Волгу денете? И наконец, русская история, русский фольклор, куда не обратись — он везде оставил свой след, и при этом не остался в своей эпохе. А у него эти эпохи очень разные — он родился ещё в последние годы правления Александра I, он пережил всё царствование Николая I и Александра II и скончался уже при Александре III. Но он шагнул и в 20-й век. Мимо него не прошли не только великие артисты, прежде всего Малого и Александринского театров, но и режиссёры: его ставили и Станиславский, и Немирович-Данченко, и Мейерхольд, и Таиров, и, уже ближе к нашему времени, мы помним спектакли Н. Охлопкова и Г. Товстоногова. К нему обращались и Ю. Любимов, и М. Захаров, и П. Фоменко, С. Женовач и многие другие. Проще назвать режиссёров, кто не ставил Островского.

Я с детских лет читал его пьесы, совсем маленьким, почти сразу, как научился читать. А, наверное, видел я его в первый раз в 5 классе. Мой первый поход в Малый театр был на спектакль «Волки и овцы», который уже давно шёл, но я застал там Яблочкину в роли Мурзавецкой, Ильинского в роли Мурзавецкого, Владиславского в роли Чугунова. В 6 классе я видел «Свои люди — сочтёмся», где одну из самых первых своих ролей сыграл Юрий Мефодьевич Соломин. Я видел «Грозу» в театре Маяковского, тоже, конечно, не на премьере. И потом вся моя жизнь, почти вся, так или иначе пересекалась с Островским в том числе. И потому, что я работаю в Малом театре, а его называют «домом Островского», и памятник Островскому стоит у входа в Малый театр. Ты каждый день мимо него проходишь. И в Щепкинском училище я работаю, где одно время Островский занимал крупный пост. Кабинет его, говорят исследователи, находился на том же этаже, рядом, примерно наискосок от моего кабинета. Одно время я возглавлял Музей Бахрушина, где есть филиал — Усадьба Островского. Это уже не только профессия, это уже и жизнь рядом с Островским, вокруг Островского, внутри Островского. Несколько раз приходилось давать репертуарные советы режиссёрам. У меня хранится афиша спектакля Малого театра «Правда — хорошо, а счастье лучше», на которой Сергей Женовач написал мне: «Благодарю за гениальную идею поставить эту пьесу». К зарождению некоторых спектаклей не только на сцене Малого я имел отношение. Я посоветовал М. Захарову прочитать одну пьесу Островского, которая уже 20 лет идёт на сцене Ленкома. Поэтому, он… я хотел сказать — рядом со мной, это не скромно, это я чуть-чуть, неподалёку от него.

Девятнадцатый век подарил нам двух противоположных женских персонажей, один из которых нужно было не любить, а другому сочувствовать. Ни то ни другое не получалось в полной мере в детстве и юности. Но и дожив до зрелых лет, я испытываю к этим женщинам те же чувства, что были у меня в подростковом возрасте. И в этом особой уникальности нет никакой. Если покопаться, у многих присутствует некоторая неловкость, когда гибнет одна, когда гибнет другая.

Первая из них — Миледи.
Конечно, когда лихую, отмороженную девчонку настигает кара, логика в этом есть. Атос говорит красивые слова по поводу бывшей супруги, дескать, вот — она отпрыгалась, но и мы, возможно, тоже скоро отпрыгаемся, ребята, и вполне заслуженно. Мушкетёры отводят глаза, понимая неловкость ситуации. Ещё бы! Их старший товарищ де Ла Фер мало того, что не смог, в своё время, когда у него был мотив, возможность и средства, ушатать молодую жену с первого раза, и пришлось валить её толпой, когда она успела покуролесить, так ещё и они все не сказать, что являлись прямо-таки праведниками, тоже много в кого тыкали холодным оружием. Вообще, эта сюжетная линия в романе Дюма, слегка изменённая, всплывает в песне «Мурка», и в песне всё тоже не очень однозначно.

В какой-то из экранизаций Миледи вообще убрана куда подальше, чтобы не наводить тень на светлые образы знаменитой четвёрки. Ну да ладно.

Второй персонаж, относиться к которому так, как рекомендовали к нему относиться, было трудновато, это, разумеется, Катерина из «Грозы». Нам-то, пацанам, явно было проще. Но взять одноклассниц. Девочкам, которые жили в каких-нибудь «двушках», к некоторым из них наверняка приставали дома, почти всех мутузили так или иначе за двойки, за невымытую посуду, за ещё что-нибудь, — предлагали сопереживать героине пьесы. И ведь перебарывали себя. Сопереживали. Выжимали из себя сочинения.

По идее, в «Грозе» говорится о том, что молодым супругам довольно тяжело жить под одной крышей с родителями. И подобные трудности не зависят от того, сколько лучиков в тёмном царстве непосредственно живёт в такой семье. Кстати, ещё неизвестно, что хуже — условная Кабаниха, которая в силах невольно сплотить мужа и жену на почве этакой враждебности, или родители чуть ли не из чистого золота, ежевечерние совместные ужины и, условные же, настолки, какое-то совместное проведение тихих вечеров с беседами, когда причины для сердитости нет, а она всё равно возникнет рано или поздно. И самого себя начнёшь грызть за вспышки раздражения. (Написал человек, у которого тёща гостила всего один раз, да и то минут пятнадцать, а затем был телефонный звонок, в котором было сообщено, что по его поводу специально сходили к очень сильной ведьме, и теперь он проклят, сглажен, или что-то такое.)

Да и вообще, семейная жизнь полна сюрпризов. Иногда и никаких помощников паре не нужно. Можно и на ровном месте разругаться довольно мощно. Но всё же гораздо сподручней мириться, когда в ссору не были вовлечены посторонние люди, ну, то есть, двоим проще снова построить мир, нежели большему количеству людей.

Не знаю, может быть, фокус преподавания «Грозы» был смещён не в ту сторону. Он был чисто умозрительный, филологический. Мы не говорили о том, что в семье всякое бывает, и это вовсе не повод топиться. Мы не говорили, но, насколько понимаю, многие уже в подростковом возрасте вполне разбирались в искусстве лицемерия, чтобы не разводить ненужных споров с учителем литературы, сэкономить нервы, написать в сочинении, что требуется, и жить себе дальше. И дело не в том, что дети такие подлые, бесчувственные создания. Просто Катерина, как нам казалось, не стоила споров. Раскольников, Сонечка Мармеладова, Базаров, Ларина, да, господи, даже несчастная Муму, — их судьбы вызывали больше оживления в классе, чем Катерина. Катерина просто непроходимо тупая. Такое бывает и не только в литературе, и не только среди женщин.

Вот, к примеру, я написал страничку ворда про все эти страсти, и только сейчас полез в личку проверять, а о том ли Островском распространялся всё это время с умным видом? Это многое говорит о моих ментальных способностях.

Оказалось, что всё правильно.
С чем Александра Николаевича и поздравляю!
(На этом месте сверился с википедией.)

А ещё, без Островского, возможно, у нас не было бы Снегурочки. Возможно, так и осталась бы она персонажем одной из сказок, собранных Афанасьевым.

Дорогие постоянные и случайные посетители Библиотеки им. Некрасова!
Поздравляю вас с юбилеем нашего гениального драматурга Александра Николаевича Островского!

Большой драматург, великий интуит, любящий своих персонажей и свою страну, тонко чувствующий время и человека. Его пьесы вне времени. За свою актёрскую жизнь я играла в нескольких спектаклях по его пьесам, в том числе благодаря работе в Театре «Сатирикон» с Константином Аркадьевичем Райкиным. Это и «Снегурочка», и «Доходное место», и «Гроза». Его персонажи невероятно актуальные, острые, живые, больные. Есть ощущение, что, если мы уберём налёт времени в виде века, они живут среди нас, мы узнаём себя в его персонажах, в их отношениях с другими людьми, в их отношениях в семье. Некоторые пьесы, такие как, например, «Снегурочка», это настоящий Шекспир. Это большие страсти, порывы! Мы очень счастливые люди, потому что мы можем смотреть его пьесы в хороших постановках хороших режиссёров, в хороших театрах. Я всем желаю читать его пьесы, ходить в театр на хорошие спектакли, думать и расти вместе с его героями. Я верю, что Островский будет жить и дальше, потому что времена меняются, а человек, к сожалению, нет, и все его пороки, любови и неспокойствия остаются с нами. Островский очень тонко чувствовал человека, и мы с вами счастливые люди, потому что можем внимательно почитать его пьесы и посмотреть на себя как в зеркало. А может быть я не так живу? А, может, наоборот, я очень счастливый человек, потому что у меня есть любовь, моя семья, моя страна, потому я что живой, я радуюсь и страдаю.

Дорогой Александр Николаевич! Сегодня мы отмечаем ваше 200-летие, и я не могу не поделиться своим восхищением вашим творчеством. Ваши пьесы — это настоящие шедевры, которые до сих пор привлекают внимание зрителей и читателей.

В каждой из ваших драм есть нечто особенное — глубокое понимание человеческой души, умение показать её противоречия и сложность. Ваши герои не идеальны, но именно это делает их такими близкими и понятными.

Среди ваших пьес есть те, которые я хотел бы особо отметить. Например, «Гроза» — это драма о любви и предательстве, о сложных отношениях между людьми и противоречиях общественной жизни. «Бесприданница» — она показывает, что честность и доброта не всегда находят признание в мире, где деньги и влияние играют большую роль. А «Лес» — это история о взаимоотношениях между людьми и природой, о том, как наше отношение к окружающему миру может повлиять на нашу судьбу.

Ваши пьесы — это не просто литературные произведения, это настоящие шедевры, которые заслуживают внимания и перечитывания. Они актуальны и сегодня, они помогают понять мир и нас самих. Именно поэтому ваша память останется живой и востребованной ещё на многие годы. С днём рождения, Александр Николаевич!

?????????????????
Дорогой Александр Николаевич! Сегодня мы отмечаем ваше 200-летие, и я не могу не поделиться своим восхищением вашим творчеством. Ваши пьесы — это настоящие шедевры, которые до сих пор привлекают внимание зрителей и читателей.

В каждой из ваших драм есть нечто особенное — глубокое понимание человеческой души, умение показать её противоречия и сложность. Ваши герои не идеальны, но именно это делает их такими близкими и понятными.

Среди ваших пьес есть те, которые я хотел бы особо отметить. Например, «Гроза» — это драма о любви и предательстве, о сложных отношениях между людьми и противоречиях общественной жизни. «Бесприданница» — она показывает, что честность и доброта не всегда находят признание в мире, где деньги и влияние играют большую роль. А «Лес» — это история о взаимоотношениях между людьми и природой, о том, как наше отношение к окружающему миру может повлиять на нашу судьбу.

Ваши пьесы — это не просто литературные произведения, это настоящие шедевры, которые заслуживают внимания и перечитывания. Они актуальны и сегодня, они помогают понять мир и нас самих. Именно поэтому ваша память останется живой и востребованной ещё на многие годы. С днём рождения, Александр Николаевич!