#weeklynekrasovka
Писатели о писателях:
критические эссе известных поэтов и прозаиков
Что думали о творчестве других литераторов Моэм, Оден или Шаламов?
Советует культуролог
Элла Россман
Когда мы ищем, что почитать, то обычно обращаемся к публицистике и критике, которую пишут профессиональные журналисты
и обозреватели новинок. Однако почему
бы не обратиться к любимым авторам, чьи книги нередко попадают в наш список чтения?
В новой еженедельной подборке Некрасовки — пять сборников эссе о литературе от известных писателей и поэтов — Моэма, Одена, Платонова, Чуковского
и Шаламова. Заглянуть в них стоит не только в поисках нового чтения, но и потому что такие тексты — это дверца в «мастерскую художника», рассказ о собственной работе писателя, для которого хорошая литература кроме всего прочего — набор деталей для сборки новых смыслов. Проверить наличие книг из подборки
и забронировать их для себя можно в электронном каталоге на сайте библиотеки или по телефону: +7 499 261-8808.
Сомерсет Моэм. Искусство слова: о себе и других

Сборник эссе о литературе Сомерсет Моэм написал по предложению американских издателей. Первоначально они хотели, чтобы Моэм предложил свой список лучших романов мира, которые потом выпустили бы с его предисловиями. Результатом стал текст «10 романов и их создатели» в жанре, предшествующем появлению модных в современной развлекательной журналистике «подборок». В дальнейшем книга разрасталась
и трансформировалась от переиздания к переизданию, а в 1989 году вышла отдельным сборником на русском языке. В критических текстах Моэма легко найти и что-то неожиданное и даже вполне практичное, например, размышления о том, как написать хороший детектив («Упадок и разрушение детектива»). Моэм пишет о литературе, обращаясь к случаям из жизни и иногда уходя в совсем
уж отвлеченные воспоминания о поездках и встречах. Рекомендуем в первую очередь заглянуть в раздел «Портреты мастеров»: там Моэм очень увлекательно рассказывает о текстах Диккенса, Достоевского, Джейн Остин, Флобера, Киплинга.
Андрей Платонов. Размышления читателя

Платонов начал писать критику еще в 20-е годы, на волне увлечения революционными идеями. Он публиковался в таких газетах и журналах, как «Литературный критик», «Литературное обозрение», «Огонек», писал как о современных авторах (Ахматова, Маяковский, Грин, Горький, Шкловский, иностранцы Олдингтон, Ирвинг, Хемингуэй и др.), так и об истории русской литературы, соотнося ее со своей эпохой. Идея собрать лучшие статьи в книгу возникла у писателя в 1938 году, когда в стране уже вовсю шли репрессии. В этот же год арестовали сына Платонова, а ранее его творчество раскритиковал и назвал «вражеским» сам Иосиф Сталин. В таком контексте «Размышления читателя» воспринимаются как артефакт из «безвременно ушедших» 20-х, обломок прекрасной и несвершившейся мечты. Читать стоит еще и для того, чтобы понять, из какого рода прекрасных и нежных фантазий выросла скучная окостенелая советская критика, а также чтобы увидеть «раннего» Платонова, захваченного идеями революции и свято верящего в будущие преобразования.
Корней Чуковский. Высокое искусство

Монография Корнея Ивановича Чуковского посвящена искусству перевода, но для ее чтения интересоваться профессиональными секретами переводчиков совсем не обязательно: рассуждая о них, Чуковский много пишет и о самой переводимой литературе, например, о поэзии Байрона или Бернса. Читать книгу стоит хотя
бы просто ради здравого смысла и литературного вкуса автора. Строгость Чуковского к нерадивым коллегам часто оказывается крайне поэтичной: «если
бы такую шулерскую проделку позволил себе кто-нибудь в клубе за картами, его били бы нещадно подсвечником» — пишет он о неудачном советском переводе стихов Шевченко. Звукопись, синтаксис, интонация, стиль, слух переводчика — Чуковский доступно и понятно говорит о главных достоинствах хорошей переводной литературы.

Хороший случай познакомиться с Чуковским-ученым, если вдруг до этого он был известен вам только в роли автора детских стихотворений.
Варлам Шаламов. Все или ничего
Варлам Шаламов написал серию литературоведческих текстов, вернувшись из лагеря и с ужасом увидев, что представляет себя современная ему советская литературная критика. В своих эссе он предлагает нам конкретные методы, при помощи которых мы можем понять, какого рода литература перед нами и литература ли это вообще. Лагерный опыт поспособствовал тому, что Шаламов был крайне строг, как критик. Он возлагал большую ответственность на писателя, утверждал, что он должен подходить к литературе, как к документу, который фиксирует самое важное из увиденного. Шаламов даже берется за строгий разбор собственной лагерной прозы. Вот как пишет об этом автор из «Арзамаса»: «Самое неожиданное в книге — … авторецензия «Моя проза». Превратив свой человеческий лагерный опыт в опыт литературный, Шаламов делает следующий шаг — он подвергает собственные произведения и собственный творческий метод отстраненному литературоведческому анализу. В Шаламова-писателя, который смотрит на Шаламова-лагерника, вглядывается Шаламов-литературовед. В риторике немецкого философа Теодора Адорно это можно было бы назвать "литературоведением после Освенцима"». В нашей библиотеке можно найти новое переиздание этих эссе — сборник 2016 года от «Лимбус пресс».
Уистен Оден. Чтение. Письмо. Эссе о литературе

Уистен Хью Оден, один из самых влиятельных английских поэтов прошлого века, обожаемый Бродским, считал единственным стоящим делом критика готовность умолчать о плохом и изо всех сил поддерживать то, что считает хорошим. Фрост, По, Шекспир, Кавафис, Йейтс, Кафка – Оден рассказывает о лучших из лучших, превращая почтенных литераторов в персонажей своих эссе. Вы можете не рассчитывать на догматический научный труд, субъективность Одена – это интеллектуально насыщенная литература, а не литературоведение, – тем приятнее с ней знакомиться. Кстати, уже завтра, 26 января, в Некрасовке состоится презентация первого в этом году номера журнала «Иностранная литература», полностью посвященного творчеству Одена, приходите послушать о новых переводах этого автора.
В первую мировую войну мне случилось долго пролежать в туберкулезном санатории на севере Шотландии, и там я открыл для себя, что за наслаждение валяться в постели, какую при этом чувствуешь упоительную свободу от жизненных тягот и как она способствует полезным размышлениям и бесцельным мечтаниям. И с тех пор, едва мне удается уговорить мою совесть, я ложусь в постель. … Аспирин, грелка, ромовый пунш на ночь, полдюжины детективных романов, и я во всеоружии...
Сомерсет Моэм, «Упадок и разрушение детектива»