Что читает: «Аустерлиц» Винфрида Зебальда.

Впечатления: «Аустерлиц» — очень оригинальный роман и по своей структуре, и по языку. Он выделяется на фоне современной прозы. Главный герой романа — немец по имени Жак Аустерлиц. Прожив большую часть жизни в Англии, он отправляется
в путешествие с целью узнать о своем детстве, которое выпало на начало Второй мировой.

Во время чтения практически невозможно остановиться, так как текст плотный,
с постоянно перетекающими из одного в другой монологами и сюжетами. Одна деталь может стать поводом для истории на несколько страниц. Мне кажется, этот роман важен для современной России, так как одна из центральных тем в нем
— историческая память, а главная идея в том, что каждый человек на самом деле может «отпустить» прошлое, преодолеть необъятные исторические катастрофы.

«Аустерлиц» стоит взять с собой в отпуск. Несмотря на серьезную тематику, повествование носит спокойный, дружелюбный и даже интимный характер. Такую книгу здорово было бы читать, например, в долгом путешествии на поезде.

Что читает: Перечитывает русскую классику из школьной программы вместе со своим сыном-школьником. Сейчас перешли к «Войне и миру» Толстого.

Впечатления: Мой сын заканчивает 9 класс и совсем не читает те произведения, которые проходят в школе. Приходится читать для него вслух. Часы по предмету «Литература» в школе сократили до двух академических, а саму программу никто не отменял. Так что приходится брать на себя работу школьных учителей и восполнять пробелы.

За этот учебный год я перечитала: «Слово о полку Игореве», «Недоросль» Фонвизина, «Евгения Онегина» Пушкина, «Героя нашего времени» Лермонтова, «Мертвые души» Гоголя, «Темные аллеи» Бунина, «Бедные люди» Достоевского, «Бедную Лизу» Карамзина, а еще Марину Цветаеву, Владимира Маяковского, Александра Блока и других поэтов. Сейчас приступили к «Войне и миру» Толстого. Не перечитывала ее со старшей школы. Думаю, к концу лета осилим эту книгу. А впереди 10 класс
и великая русская литература второй половины ХIХ века с ее объемами.

Несмотря на несколько устаревший стиль, все эти произведения актуальны до сих пор. Меняются декорации, а человек остается человеком. И вопрос морального выбора по-прежнему оставляет нас один на один со своей совестью. Об этом много писал Гоголь, он очень точно передал типы людей, их характеры. И самое главное — законы, по которым до сих пор живет российское общество: взяточничество, местничество, засилье чиновников, раболепие и ханжество. Деление страны на «удельные княжества», где каждый, даже маленький, начальник — сам себе и царь, и бог, и судья, и палач...

Что читает: «Завещание ночи» Кирилла Бенедиктова.

Впечатления: Кирилл Бенедиктов — известный современный политолог, автор нашумевших биографий Дональда Трампа и Марин Ле Пен и мой виртуальный друг.
Я даже не подозревала, что он еще и писатель-фантаст, лауреат многих литературных премий, в том числе премии Стругацких и премии «Еврокон» за лучший литературный дебют. Я ничего этого не знала. Однажды, проходя по библиотеке, увидела книгу и зацепилась взглядом за имя автора. Взяла, полистала и буквально
с первых страниц поняла, что мне безумно интересно, что же будет дальше.

Книга написана в моем любимом жанре исторического фэнтези напополам
с триллером и приключениями. Благодаря ей я поняла, что Кирилл Бенедиктов
— человек энциклопедических знаний. Читая книгу, попадаешь то в СССР 1930-х годов, то в древний Китай, то в Москву «лихих 90-х», то на полуостров Юкатан
к индейцам майя. И все это описано очень точно, исторические сцены снабжены интересными и достоверными деталями. Я советую всем взять эту книгу с собой
в отпуск, только, боюсь, что она может вытеснить собой все остальные впечатления от него. Она написана столь захватывающе и «вкусно», что трудно оторваться.

Что читает: «Русский язык на грани нервного срыва» Максима Кронгауза.

Впечатления: Максим Кронгауз — известный российский лингвист,
и я с удовольствием слежу за его статьями и лекциями, благо, человек он весьма медийный. За эту книгу взялась, в том числе чтобы «повысить квалификацию»: я пишу много текстов для библиотеки и в разные СМИ, где работаю внештатно. Хочется совершенствовать свой стиль и лучше чувствовать язык, который я очень люблю.

«Русский язык на грани нервного срыва» — не исследование, а очень живо написанная публицистика, основанная на научных работах автора. Главная тема книги — состояние современного русского языка, причины и особенности его трансформации. В отличие от многих других журналистов, Максим Кронгауз пишет об этом вдумчиво и уравновешенно, без пафоса и паники.

Книга понравится всем, кто живет в России и хочет понять, что тут происходит. Ведь язык окружает нас повсюду и фиксирует мельчайшие социальные изменения. Однако если вы хотите научиться писать, я бы все-таки посоветовала начать с чего-то другого, например, с классической «Слово живое и мертвое» Норы Галь или с книги «Пиши, сокращай», о которой я уже рассказывала.

Что читает: «Кормя двуглавого орла» Андрея Зорина и «Истоки тоталитаризма» Ханны Арендт.

Впечатления: Сейчас я читаю две книги одновременно. «Кормя двуглавого орла» Андрея Зорина — это исследование, в котором описаны идеологические проекты нашей страны в разное время её существования. Автор пишет о связи этих проектов с современностью. Самое интересное в этой книге, — это то, что она анализирует не только то, как идеология выражалась в литературе, но и обратный процесс, например, как поэзия продуцировала идеологическую модель. Советую эту книгу всем, кто едет в отпуск на поезде, она для погруженного и спокойного чтения.

Вторая книга — известного философа Ханны Арендт. Она ставит перед собой множество вопросов, и главный для меня — это «Как так выходит, что тоталитарную риторику массово поддерживают разные слои населения?». Арендт много пишет об истории ксенофобии и об антисемитизме, о репрессиях в СССР и о гитлеровском режиме. В наше время я часто сталкиваюсь с мнением, что в Советском Союзе репрессий не было, и с разговорами о том, что нашей стране сейчас нужна «жесткая рука». Меня это пугает. И я хочу лучше понимать, что происходит вокруг. Для этого я пытаюсь обратиться к истории вопроса.