В этот раз поговорим о том, какие страны раньше всех стали преподавать литературу именно так, легко ли элиты остзейских губерний согласились учиться русскому языку и литературе, когда в школьной программе появилась «Капитанская дочка», был ли резким переход к советской школьной программе, почему из неё был исключён Василий Андреевич Жуковский и какой период каждая республика, входившая в СССР, могла сама формировать свою школьную программу по литературе.

Французский социолог Пьер Бурдье разработал детальную и наиболее популярную модель анализа литературы и литературного канона. Он рассматривает все сферы общества как набор социальных пространств — полей. В поле литературы, помимо авторов и читателей, входят литературные критики, учителя литературы, университетские профессора, издатели, члены жюри литературных премий и другие агенты. По Бурдье, попасть в поле литературы легко, достаточно один раз опубликоваться. Однако, если у агентов литературного поля мало власти и капитала, они рискуют надолго остаться на его периферии.
Но вообще социологических подходов к литературе много. И в своей лекции «Как изучать литературный канон? Социологический подход» филолог Николай Поселягин рассказывает не только о Бурдье, но и почему вообще социологам интересен литературный канон, как оценивали литературу первые марксисты, почему любой авторитетный писатель, который входит в канон, меняет не только взгляды отдельных людей, но и всего общества, и вошёл бы Фёдор Достоевский в канон, если бы написал «Преступление и наказание» на придуманном языке.

Было бы удобно, если бы литературное поле работало по определённым правилам и законам. Тогда писателям, которые играют по правилам, гарантировано попадание в классики. В статье «Литературный факт» филолог Юрий Тынянов показал, что всё устроено сложнее. С течением времени разные авторы с периферии выходят в литературный центр, а авторы из центра перемещаются в пограничные области литературы. Так произошло, например, с каноническими авторами времён Гавриила Державина: Николай Карамзин изменил художественные правила, и они оказались на периферии.
В лекции «Что такое литературный канон?» кандидат филологических наук Николай Поселягин рассказывает, кто и когда решил, что стоит читать в школе, действительно ли канон — идеология, которую транслируют и навязывают, кто защищает неподвижность эстетического канона, да и вообще, зачем нам этот канон нужен.